Лермонтов — одно из самых высоких, героических имен в русской литературе. Читатель Лермонтова при первом же прикосновении к творчеству поэта ощущает себя стоящим у порога огромного и неповторимого поэтического мира. Этот мир поражает и завораживает своей таинственной глубиной и мощью, своим мужественным и трагическим строем. В поэтическом мире Лермонтова господствует тот ни на что не похожий, но безошибочно узнаваемый «лермонтовский элемент» (Белинский), который легче почувствовать, чем определить и объяснить.
Трудность такого определения зависит не только от естественного сопротивления, которое оказывает искусство неизбежно обедняющему его анализу, но и от некоторой недоговоренности, недосказанности лермонтовского поэтического творчества, остановленного на полном ходу и далеко не реализовавшего всех своих великих возможностей.
И все же общие идеи, лежащие в основе поэзии Лермонтова, поддаются определению и объяснению. Это — идеи личности и свободы, которые утверждает поэт как самые высокие ценности и критерии. Лермонтов нашел в этих идеях, существовавших и до него, особый аспект и воплотил их со страстью, своеобразием и полнотой, неизвестными его предшественникам в русской поэзии.
В самом деле, стихи молодого Лермонтова о любви, если брать их в целом, ближе к подлинной биографии поэта, нередко точнее отражают ее реальные факты, чем его лирические произведения на другие темы. Отсюда — «предметность» и жизненная конкретность этих стихов.
Циклы любовных стихотворений Лермонтова не выделены им самим и не всегда ясны по своему составу, но тем не менее очень для него характерны. Любовные стихи молодого Лермонтова были посвящены Анне Столыпиной, Екатерине Сушковой, Наталье Ивановой (самый обширный цикл — свыше двадцати стихотворений) и Варваре Лопухиной. Стихотворения некоторых из этих циклов дают возможность проследить не только какой-либо момент любовных переживаний лирического героя, но и фазу развития его отношений с возлюбленной, например возникновение его чувства, ее «вероломство» и «измену», нарастание его скорби, вызванное «изменой», охлаждение и т. д. (стихи к Н. Ивановой). В этих стихах преобладают ходячие, условные обозначения женской красоты («прелестный взор», «чудные глаза» и т. п.), но сквозь эти штампы просвечивают и живые индивидуализированные образы героинь. Так, например, в стихах, адресованных Е. Сушковой, пунктирно намечается ее светский облик: «притворное внимание», «острота речей», насмешливое обращение с героем, бездушие (стихотворение «Благодарю!»). В цикле, связанном с Н. Ивановой — более серьезном и глубоком, — женский образ также окружен легкими светскими ассоциациями. Этот цикл характеризуется чисто лермонтовским психологическим анализом и уклоном к трагической тональности, которая контрастирует со светлым тоном, преобладающим в любовной лирике Пушкина. И — что особенно важно — в этом цикле есть намеки на то, что причиной любовной трагедии являются некоторые особенности героини, сближающие ее с духом светского общества, и само светское общество («… и мук и слез Веселый миг тебе дороже!», «И слишком ты любезна, чтоб любить!», «мы с тобой разлучены злословием людским» и т. д.). Иную характеристику получает женский образ в стихах, посвященных В. А. Лопухиной. В героине этого цикла не только не отмечены черты, обычные для светского круга, но, наоборот, она с ее «чудной простотой» и неспособностью «лицемерить» скорее противопоставлена идеалу светской красавицы («Она не гордой красотою…»; ср. «Посвящение» к «Демону», 1831). Герой этого небольшого цикла не случайно называет ее своим «товарищем» (дважды), «лучом-путеводителем» («Мы случайно сведены судьбою…») и своей «мадонной» — эпитеты, которые трудно было применить к Е. Сушковой и даже к Н. Ивановой. В связи с этим и чувство, выраженное в стихах к Лопухиной, — разделенное и просветленное — в корне отличалось от печального настроя предшествующих любовных циклов Лермонтова.
«Люблю, люблю» — постоянный рефрен лермонтовской лирики. «Никто не мог тебя любить, как я, так пламенно и так чистосердечно» — скажет он в элегии «Смерть», чтобы вновь и вновь повторять: «Я не могу другой любить», «Я все тебя любил и все любил так нежно».
В.Соловьев замечает, что в лермонтовской лирике «почти всегда не выражается любовь в настоящем, в тот момент, когда она захватывает душу и наполняет жизнь. У Лермонтова она уже прошла, не владеет сердцем, прелесть его любовных стихов – прелесть миража».
Лермонтовская любовь – это приговоренность, осужденность на вечность, она превыше всего: «Образ твой всегда повсюду я носить с собою осужден». И пусть любящего ожидают несчастье, жертвы и сама смерть – все равно они не отменяют и не разрушают любви. Любовь, — по Лермонтову, — чувство первичное, рождающееся с человеком, несоотносимое и несоизмеримое. Оно соизмерят все, но его не измерить ничем. Вот почему поэт писал:
Кто жил одной любовью, погубил
Все в жизни для нее, а все любил.
Любовь, способная все существование человека «пересилить» «в единый миг», «в однообразном северном краю все» в «новый блеск одеть», любовь, заключающая в себе весь смысл жизни человека и, как таковая, равная человеческому, протипоставляется Лермонтовым небесному и божественному, — он готов нарушить «все клятвы, кроме клятв любви». И принося свою клятву верности, Лермонтов говорит о ней, как о единственном, чему только и можно верить:
Зови надежду – сновиденьем,
Неправду – истиной зови,
Не верь хвалам и увереньям,
Но верь, о, верь моей любви!
Любовь – абсолютный закон бытия, отвергающий все небесное и противопоставленный ему.
Поэт очень рано отвергает божественное в своих мечтаниях, его идеал родился на земле, и несет земное как истинное свое достояние:
Не для земли ты создана,
И я могу ль тебя любить?.
Земля, земное – вот истинное название лермонтовской любви, принимаемое во всем богатстве и во всей бесконечности своих определений. Лермонтовское земное – земное в его огромности, в нем все грани человеческого я, все проявления жизни человека. Эта любовь не изолирует человека от мира, а возвращает мир человеку и человека миру. Здесь нет и не может быть бегства от любви, она везде, она во всем, она – сам человек.
Но, возведя любовь в перл человеческого, поэт очень рано ощутил бесчеловечность (иначе говоря – «безлюбовность») общественных отношений, в которых протекает жизнь человека. Лермонтовская поэзия любви не могла не привести к острому конфликту поэта с окружающим его обществом. Вот почему тема любви у Лермонтова сразу стала и трагической и героической и приняла общественно-политическую форму выражения и направленности. Интимная лирика была лирикой философской, политической.
Философия любви есть философия страдания. Но философия страдания не есть философия любви. В перемене мест членов уравнения равенство рушится. Любовь, пройдя стадию страдания, чтобы сохранить свою деятельную силу, должна превратить в себе – другое, в ненависть. И ненависть была порождена оскорбленной любовью. Романтическая антиномичность порождает противопоставление любви и ненависти, причем если уж это ненависть, то ко всему миру:
И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.
Мир здесь вызывает ненависть не сам по себе, не «автоматически», поэт предполагает, что мог бы получить от мира бессмертие за «дар чудесный», которого он не дал миру, ибо любовное чувство целиком охватило его.
Один из современников Лермонтова отметил, что его любовь зла и мстительна:
Страшись любви: она пройдет,
Она мечтой твой ум встревожит,
Тоска по ней тебя убьет,
Ничто воскреснуть не поможет …
В лермонтовской поэзии любви была вся полнота любовной стихии: мужество, самоотречение, величие и благородство. Но им трагически недоставало ответного чувства родственной души. Так родилась лирика страданий, изломов, сетований и проклятий. Но за которыми вы явно ощущаете первородное мужество потрясенного и негодующего сердца.
Любовные мотивы лирики Лермонтова переплетаются с богоборческими. В отличие от религиозно-философских систем, объявляющих, что бог есть любовь, лейтмотивом поэзии Лермонтова является мысль о том, что божество враждебно любви, а любовь враждебна божеству, она греховна, она наказуема. Бог не прощает любви, и за любовь прощения у бога не просят, ибо прощение можно получить только ценой отказа от любви.
Бог враждебен любви. Поэтому в стихотворении «Покаяние» в любви согрешившая дева не хочет «пред небесным о спасеньи слезы лить». Ее «покаяние» не было раскаянием. Она пришла на исповедь не для раскаяния, а для того, чтобы не умертвить с собою все, что любила в жизни. «Если таешь ты в страданье, если дух твой изнемог, но не молишься в покаянье: не простит великий бог!..» — ответил ей поп, и этим «Не простит» заканчивается стихотворение.
Таким образом, тема любви – одна из главных тем в творчестве М.Ю.Лермонтова. Он обращался к ней на протяжении всей своей жизни: в ранний юношеский период, в более зрелые годы, воспевал это чувство в стихотворениях, поэмах, в прозаических произведениях.
Любовь, по Лермонтову, очень сильное чувство, чувство первичное, рождающееся с человеком, несоотносимое и несоизмеримое. Это приговоренность, осужденность на вечность, она превыше всего. Любовь враждебна божеству, она греховна, она наказуема. Любовь никогда не может существовать без ненависти, эти два противоположные чувства у Лермонтова всегда вместе как одно неразделимое целое; и если одно из них не проявится, то и другое не сможет проявить себя в полной мере и в скором времени исчезнет.
Любовь, по Лермонтову, чувство, испытывая которое, человек должен избавиться от одиночества. Но этого не происходит, потому что героиня никогда не поймет влюбленного в нее героя, никогда не сможет быть с ним вместе. Поэтому любовь и одиночество всегда сопровождают друг друга. Индивидуализм, сказавшийся в стихах Лермонтова о любви, проявился и в лирической характеристике их героя. Выявление внутреннего мира этого героя не сводится к демонстрации его чувства. Мысли о любви смешиваются в его монологах с его заветными мыслями о себе и обо всем. Таким образом, и стихи Лермонтова о любви выходят из рамок своей непосредственной темы, воссоздают личность поэта в ее целостности и полноте.
|
